Прошла неделя с тех пор как я здесь оказался. Я решил завести дневник, так как считаю это единственной возможностью ничего не забыть. Да и это, хоть как-то, но поможет мне упорядочить эту довольно дикую реальность. И надеюсь сберечь остатки здравого рассудка. К тому же, события, которые произошли со мной за вчерашний день, сильно к этому подталкивают.
За последнюю и собственно первую неделю я здесь уже можно сказать немного пообтерся. Я уже не кабинетная крыса (думаю, что именно таким я был до того, как меня судьба занесла сюда), а сильный, вставший на ноги, и способный отстоять своё право на жизнь, мужик. Армейский нож уже давно лежит где-то в пыльных сундуках торговца, если не на свалке. Кусок железа, с зазубринами от многочисленных ударов по костям, ручкой пропитанной кровью не одного десятка павших костоедов, и может быть, десятка Мародеров. Я выменял вместо него у торгаша исключительный нож. Прекрасно отбалансирован, крепок, лежит в руке как влитой. Лезвие входит в плоть, не обращая никакого внимания ни на мышцы, ни на сухожилия, только кости трескаются, как пустотелые стебли бамбука, под его натиском. И я чувствую эту разницу. Я научился понимать, чем отличается кухонный нож от настоящего, мастерски сделанного клинка.
Постоянные перепалки, драки, резня и редкие нападки мародеров свели меня с некоторыми людьми, которые, я думаю, точно также пришли сюда из бункера. Это разные люди. В основном адекватные и способные протянуть руку помощи незнакомому человеку в трудную минуту. Но есть и такие, кто протянет вам ту же руку только для того, чтобы отобрать у вас заработанное. Они ничуть не лучше мародеров, хоть и спокойно разгуливают по улицам города. Здесь действует не писаное правило – в стенах города запрещены убийства и грабежи. Любой, кто его нарушает, тут же может считать себя покойником. Охранники, часовые, военные и гражданские четко его соблюдают, и приговор выносят так же незамедлительно.
Но вчера. Устав от этой толкотни в стенах города, я решил разведать, что находиться за его пределами. Многие рассказывали о странных созданиях – Мютах. Огромные собаки ярко выраженного зеленого цвета. Возможно, радиоактивные сточные воды с АЭС так повлияли на этих животных. Мне даже показывали ухо такой твари, естественно убитой. Да и хотелось поднабрать деньжат побольше, да побыстрее, чтобы наконец-то прикупить нормальной одежды, потому что по моим кедам уже давно гулял сквозняк. В пределах свалки единственное, что хорошо, так это тренировать мастерство владения оружием, но никак не зарабатывать. А в неизведанных пустошах много всего ценного ждет своего часа.
Я прошел северные ворота, на легке, бодро шагая в сторону виднеющейся вдалеке трубы АЭС. Стражи города молча проводили меня безразличным взглядом и все так же спокойно продолжили бесцельно прогуливаться у ворот города, побрякивая стальным, полумеханизированным обмундированием и время от времени поправляя заваливающийся с плеча здоровенный ствол чудоковатого энерго-орудия (такие были только у них) . День был как всегда. Тихий, безветренный. Только вместо полуразвалившихся домов и ржавых скопищ металла, меня окружали огромные просторы выезженных равнин и одиноко стоящие вековые деревья. Впрочем, количество последних становилось больше с каждым пройденным от города километром. Трубы уже не было видно за стеной деревьев.
Пройдя большую половину пути, я понял, что мои неприятности начались. Когда я чуть не выскочил прямо на пути мародеров. Благо деревьев здесь масса и я спокойно укрылся за старой изъеденной временем и ветром корягой. Их было двое. Хиленькие, необтесанные новички. У одного из них был пистолет, а второй как истинный мачо (собственно, как и я) был с одним только ножом. Он же первым и лег на землю, вздымая фонтаны песка, и жадно глотая воздух перерезанным горлом. Как на зло, удар не получился как задумывалось, и бедняга захлебнулся собственной кровью. Со вторым же дело обстояло гораздо хуже. Я только успел зацепить его руку, когда махнул на отмаш, пытаясь выбить у него пистолет. Он же, в свою очередь, просадил мне плечо (собственно, чуть точнее и я бы узнал, как выглядят мои мозги изнутри). Я завалился за жалкое подобие дерева. Трухлявого, но все-таки пригодного как укрытие. Еще несколько пуль глухо ударили по моему укрытию и выстрелы стихли. Он исчез.
Я ждал, когда же начнет затягиваться рана. Как это происходило каждый раз, когда меня кусали, рвали, ломали. Но рана была серьезной. Нужно было время. Я приподнялся. Взглянув в одно из проделанных пулями отверстий на то место, где только что стоял мародер. Его не было. Ни его, ни следов его присутствия. Только пару полосок крови на желтом песке. Я всматривался в отверстие как в дверной глазок, пытаясь понять, куда он исчез. Снова наступила тишина. Я четко слышал свое сбитое дыхание. Но почему-то было странное впечатление присутствия кого-то ещё. Я почувствовал, как горячий смрад ударил мне в затылок. Я медленно отвел взгляд от коряги и повернулся. Он смотрел мне прямо в лицо. Позади него виднелись ещё три быстро приближающихся ядовито зеленых силуэта. Это был Мют.
Зеленое собакоподобное животное с маленькими горящими злостью глазами. Из грязной собачей пасти несло гнилью, ужасом и смертью. Слюна свисала белой пеной, капая липкими, темными пятнами. Челюсть с надломанными, гнилыми клыками сомкнулась. Шейные позвонки зычно хрустнули, а кровь все ещё пульсирующим фонтаном ударила псину в лоснящуюся от грязи морду и впиталась в шерсть.
Жизнь закончилась. Эти мысли, ярким светом, резанули моё сознании. Я смотрел со стороны, как стая мютов резвиться как трехмесячные щенки, купаясь в моей крови и разрывая бездыханное тело, трещат рваными сухожилиями, жадно рычат, уткнув нос в нишу проломленной грудной клетки, в которой совсем недавно билось сердце. Оно в данный момент истекало остатками крови в пасть одной из тварей, но уже не билось.
Я «стоял» над этим всем. Беспомощно наблюдая за жадным расчленением моего собственного тела. Ужас до сих пор сковал мое сознание. Жуткое состояние – висеть в воздухе бесформенной сущностью над всем происходящим. Крик застыл в перекушенном горле, которое сейчас аппетитно слюнявила зеленая тварь. НЕУЖЕЛИ ВОТ ТАК Я ДОЛЖЕН БЫЛ УМЕРЕТЬ?!!
Странно читать, когда я пишу о собственной смерти. Мне не менее дико об этом писать. Я наблюдал за этим пиршеством безобразных тварей на собственных похоронах до тех пор, пока от тела не осталось несколько крепких костей с ошметками грязного мяса. С которыми зажравшиеся мюты играли. Потом в глазах потемнело. Наверное, это можно так описать. Черная пелена, и тишина. Ни звука. Стих лай мютов, и даже их шорох не был слышен.
Я почувствовал, как яркий свет бьет мне по глазам сквозь веки. Я боялся их открыть, так как не знал чего ожидать. Как не странно, я чувствовал руки и ноги. Я сжал кулак перед тем, как открыть глаза. Песок начал струиться между пальцами, и дикая боль раскатом пронеслась по всему телу. Я почувствовал каждую часть своего тела, каждую конечность, каждый орган. Меня выворачивало наизнанку. Я был как огромный комок нервов, который снова и снова пронизывали огромной булавкой, но, не убивая, а заставляя жить. Я стискивал зубы до одурения, только бы не закричать.
Боль медленно утихала. Отходя медленными, размеренными толчками сердца. Оно снова билось у меня в груди. Я, наконец-то, смог открыть глаза. Все тело было покрыто зияющими ранами, которые медленно затягивались. Одежда была тут же, не в лучшем конечно виде, но гораздо лучше, чем бродить здесь голым.
Я оказался среди леса, это место совсем не было похоже на то, где все произошло. Здесь была небольшая поляна с высокой травой, которая скрывала меня от возможно проходящих мимо, пока я тут валялся. И странная тропа, которая выходила с этой поляны в южном направлении была изрядно вытоптана. Я собрался с силами, и ,слегка пошатываясь, пошел по тропе. Она вывела меня на старую дорогу к западным воротам, по которой я и добрался до города, шарахаясь от каждого шороха.
Единственное, что я никогда не буду делать, так это выходить за город в одиночку. Это самоубийство, а я не знаю девять у меня жизней, как у кошки, или меньше. Но рисковать не хочеться.