Белбог [13]
13 Декабря 2017 10:31 | Re: Мировоззренческий кризис на Украине v.2для добрый человек:
В советской армии дела обстояли не лучше:
"В 1980-х (если не раньше) практически все воинские части Советского Союза уже превратились в сборища маньяков-гомосадистов, которые подвергали своих сослуживцев изощрённым пыткам. Со временем эти факты стали достоянием общественности. Однако "патриотически" настроенные граждане всегда пытались внушить населению, что подобные преступления случаются лишь изредка, в отдельных частях, короче - "кое-где у нас порой". Следует отметить: даже дедовщина в обычном понимании этого слова (то есть "простые" истязания и унижения) по сути является разновидностью гомосексуального садизма. Но военнослужащие давно уже не ограничиваются только обычным чмором.
Вот выдержка из обращения учредительного собрания независимого комитета социальной защиты солдат и матросов советской армии к верховному совету СССР и министру обороны СССР от 15 октября 1989 года:
"Учредительное собрание считает необходимым сообщить о том, что в армии обстановка не меняется, солдаты из касты "салаг" и "молодых" пo-прежнему подвергаются истязаниям и избиениям, разгулявшейся, организованной дедовщины. Для убедительности достаточно сослаться на войсковые части Среднеазиатского военного округа (ныне Туркестанского), г. Семипалатинска: 61657, 55115, 60418, 34514, 24646, 08336, а так же войсковые части десантников. О стройбатах указанного округа, думаем, лучше нас знают в Министерстве обороны, как там обстоят дела с "дедовщиной". В упомянутых войсковых частях и родах войск целые группы солдат, которых "деды" нарекают "опущенными" и обрекают их в женщин, еженочно насилуют в зад и в рот, подвергают самым что ни на есть нечеловеческим обращениям. В упомянутых войсковых частях традиционно ведется оскотинивание молодых граждан под руководством офицеров. Всех новобранцев в течение первого полугодия службы в армии систематически избивают, отбивают, главным образом, почки, печень, ломают руки и ноги, через книгу бьют по голове, чтобы разрушить психику или сделать их ненормальными. Чтобы не оставлять следов от побоев на лице, "деды" через тетрадь ломают и выворачивают челюсти "салагам". Подвешивают "салаг" за ноги и держат в этом положении, пока подвергаемый истязаниям не потеряет сознание, затем сбрасывают с веревки и приводят в чувство ледяной водой. Одной из распространенных форм физического насилия является избиение их в шеренге всеми "дедами". Этой экзекуции "салаги" могут быть подвергнуты и до отбоя. Весь этот полугодок после отбоя по очереди ставят голыми на тумбочку, иногда с ремнем на животе и с пилоткой на голове. Этим методом "деды" ведут отбор солдат для обречения их в женщин. При этом конкурсе "деды" обращают внимание на внешний вид голого, фигуру, рост и т.д. Если солдат посмеет самовольно сойти с тумбочки и лечь в постель, то это рассматривается "дедами" как неисполнение приказа. Трудно предсказать, что с ним могут сделать "деды" , не считая, конечно, сильного избиения. Весь этот полугодок, после отбоя заставляют ползать голыми по-пластунски под кроватями или в таком виде впереди себя толкать поваленную табуретку, имитируя движение автомобиля, издавая при этом шумы и сигналы машины, лай собаки, перебегающей дорогу впереди "автомобиля". Весь этот полугодок заставляют голыми маршировать по казарме. Перечень издевательств может быть бесконечным, тем более, что он постоянно дополняется. Есть и такой, шибко распространенный прием, когда "деды" дают "салаге" через "черпака" один рубль и приказывают на него купить две бутылки водки, один килограмм колбасы и принести еще пять рублей сдачи. Тех, кто протестует, доводят до уровня четвероногих животных. Зачастую, сами офицеры указывают "дедам", кого из "салаг" надо оскотинить, офицеры опытным взглядом определяют, кто из касты "салаг" может, отслужив, стать носителем информации о жуткой системе "дедовщины". Опущенные, считают офицеры, не будут в народе рассказывать, как их насиловали "деды". "Опущенных" набирается в каждом полугодке до четырех и более человек, численность "опущенных" пополняется и регулируется за счет солдат из касты "салаг" и зависит от количества "дедов". Не все солдаты, дожившие до касты "дедов", переводятся в "деды", а только те, кто обязуется избивать "салаг" и "молодых", отбирать у них деньги, издеваться над ними, "опускать" солдат из касты "салаг", калечить и убивать "салаг" и "молодых", постоянно насиловать "опущенных" в зад и в рот, и т.д., но не ходить в караулы и в наряды. Если "черпак" согласен исполнять все перечисленное, но не согласен насиловать, то он уже не переводится в "деды". Неписанные законы "дедовщины" исполняются всеми солдатами в войсковых частях пунктуальней, чем Конституция СССР. К главному "деду", а им, как правило, становится старшина роты, прикрепляется "опущенный" на правах личной собственности и жены, положение "опущенных" невозможно с чем-либо сопоставить, оно омерзительно и невыносимо, поэтому многие из них оказываются комиссованными из армии по психиатрическим статьям. После того, как "салагу" изнасиловали первый раз, а насилуют его в красном уголке, ему бреют голову и все тело и так в течение всех двух лет службы в армии, этим занимается раз в месяц специально назначенный главным "дедом" солдат из касты "черпаков". "Опущенных" набирается в роте от 15 и более солдат. Главный "дед" назначает в среде "опущенных" одного солдата старшим, старший из "опущенных" получает распоряжение от главного "деда", для каких коллективных развлечений им надо готовиться и когда. Спят "опущенные" в отдельной закутке на нижних койках. Спать положено только голыми и обязательно в лифчике. Чашечки лифчика наполняются ватой. От подъема и до отбоя лифчики могут находиться в их постелях или у них в кармане, или они их носят постоянно на себе, вынув из чашечек лифчика вату. После отбоя и до подъема "опущенные" должны ходить по казарме, в туалет и умывальник только голыми, но обязательно в лифчике. Насилуют их "деды" постоянно, через час после отбоя и до подъема. Когда "деды" организовывают гульбища в красном уголке после отбоя или отмечают пьянкой день рождения одному из членов своей стаи, то загоняют "опущенных" в красный уголок и развлекаются там до подъема коллективным половым развратом. "Опущенный" солдат обязан стирать, сушить и гладить насильнику: трусы, майку, носки, носовой платочек, х/б, подшивать к форме белый воротничок, мыть и чистить сапоги, возить на себе насильника в туалет и заправлять его постель. "Опущенные" солдаты обязаны носить при себе на веревочке в кармане обеденную ложку и приходить с ней в столовую. Кушают они в столовой за отдельным столом и только из посуды, которая предназначена только для них. Каждый "опущенный" солдат обязан мыть в бане, закрепленного за ним "деда", стирать для "деда", обменять два комплекта нательного белья. Один комплект фактически предназначен "опущенному", но ему не положено им пользоваться, а "дед" за его счет дважды обменяет нательное белье в течение десяти дней, между банями. "Опущенные" ходят всегда в грязной повседневной форме, смотреть за собой они просто не успевают. "Опущенные" солдаты назначаются в наряд через день, но только на кухню и дневальным по роте. За ними закрепляются солдаты, которые следят за каждым их шагом, чтобы не смогли вступить в разговор с солдатами из другой роты или вообще, с неизвестным человеком, не передали сообщение домой о своем животном существовании в армии. "Опущенные" лишены права свободно перемещаться по территории войсковой части. Их письма домой и из дома просматриваются "дедами", деньги и посылки у них отбирают, как и 7 рублей, которые выплачиваются солдатам из госбюджета. С "опущенными"' никто из сослуживцев не имеет права разговаривать и тем более им сочувствовать. Офицеры солдат тоже насилуют, понятно, больше днем. Они берут солдат к себе домой вроде для того, чтобы помыть полы, или выполнить другую хозяйственную работу, продолжительность этих работ может быть сутки и более. Офицеры предпочитают насиловать солдат не из числа "опущенных". Этих солдат ничем не отмечают и сослуживцы могут даже не знать, что их насилуют офицеры. О них знают только "деды", но об этом не говорят, собственно, точно так же и офицеры не замечают в казарме "опущенных". Здоровье "опущенных" резко подрывается из-за постоянного насилования и лишения сна. Когда в войсковую часть приезжают с проверкой из военного округа или министерства обороны СССР, то командование части усиленно готовится. На время проверки офицеры кладут "опущенных" в медсанчасть или медпункт. Если "опущенные" окончательно измотаны и очень плохо выглядят, то их помещают даже в госпиталь, но не более двух человек из роты, обращаются с ними в госпитале также, как в войсковых частях. Перед отправкой в госпиталь им тщательно бреют или стригут голову и все тело, это и является их паспортом. Если не удается скрыть их в лечебницах, то отправляют в какой-нибудь наряд или сажают на гауптвахту, если не удается скрыть и на гауптвахте, то "опущенных" на время проверки меняют на солдат из другой роты или части, но ходят эти солдаты в проверяемых ротах и частях под фамилиями "опущенных". Ни у одной инспекторской группы никогда не возникало желания проверить фамилии солдат во время переклички по военным билетам. Если не удается скрыть их на время проверки, тогда на них одевают чистое нательное белье, новое х/б, забирают из кармана обеденную ложку и снимают лифчик, затем "инструктируют": если, мол, вы пожалуетесь проверяющим, вас комиссуют из армии по психиатрическим статьям, скажем 7б. А из-за психиатрической статьи в военном билете не примут на учебу ни в какое высшее учебное заведение и, тем более, на квалифицированную, высокооплачиваемую работу. В увольнение "опущенных" не выпускают. Все "опущенные" обязательно являются комсомольцами. Среди них есть и сержанты. "Опущенные" переводятся из касты "салаг" в касту "молодых", но никогда не переводятся в касту "черпаков", и тем более, в касту "дедов". Касты "салаг" и "молодых" являются низшими и не почетными. Командование части и офицеры устраивают пышные проводы демобилизующимся "дедам". Строят на плацу весь личный состав войсковой части и под звуки духового оркестра вручают им документы с правом выехать домой, затем объявляют благодарности, вручают грамоты и ценные подарки за безупречную воинскую службу, выдают "дедам" рекомендации для внеконкурсного поступления в высшие учебные заведения. Особо отличившихся "дедов" перед демобилизацией даже ухитряются принять кандидатами в члены КПСС. Церемония праздничных проводов заканчивается торжественным маршем под оркестр. "Опущенным", которые отбыли два года в нарядах по кухне и в казарме, за один день до освобождения из войсковой части предлагают незаметно подготовиться к оставлению расположения части. После отбоя, и опять в красном уголке, где их начинали насиловать в зад и в рот, главный "дед" выдаст им документы, предварительно получив от них лифчики и ложки с дырками, и подписку о неразглашении "дедовщины" в обществе. Пробыв в армии, "опущенные" так ни разу и не подержали в руках автомата. Переступая порог КПП, "опущенный" солдат услышит в спину слова дежурного по части офицера, что заключенных и то освобождают из тюрем и лагерей днем... Приходится с горечью признать, что, несмотря на заявление Министра Обороны о том, что "дедовщины" в армии нет, на самом деле она приобрела неуправляемый размах и ставит под угрозу жизнь и здоровье многих солдат. "Опущенных" в строительных частях еще и клеймят. Так, если "деды" насилуют опущенных в зад, то татуируют кругляшок на руке выше локтя, а если насилуют в рот, то татуируют кругляшок с точкой внутри. "Опущенные" работают на объектах до последнего дня службы. Член организационной группы Независимого комитета социальной защиты солдат и матросов, оказался случайным свидетелем, как 29 мая 1989 года из ВСО-90 или 659, примерно в 20-20.10 часов, на военной машине марки "Газ-69" с N 73-52-РД доставили полуживого солдата Б. в 11 больницу поселка Ново-Александровка г.Уфы, об увиденном было доложено гарнизонному прокурору, полковнику юстиции Полякову Н.К., который дал вполне ожидаемый ответ, что Б. получил производственную травму. Солдату из ВСО-659, летом 1989 года была проломлена голова, никто из виновных не привлечен к уголовной ответственности. Чтобы скрыть тяжкое преступление, офицеры из ВСО-659 или ВСО-91 в мае 1989 года завезли в Уфимскую больницу N 8, в отделение гнойной хирургии, изрезанного солдата южной национальности. Виновные тоже не были привлечены к уголовной ответственности. Известно также, что в Уфимском госпитале лежат солдаты, травмированные "дедами", а именно: с выломанными и вывороченными челюстями, с черепно-мозговыми травмами, с порванными аортами сердца и т.д. Скорее всего, потерпевшие солдаты боятся давать показания военным прокурорам, так как военная прокуратура проявляет снисходительность и нежную симпатию к "дедовщине". |